Четвертая высота - Страница 3

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

– Ради бога, выручите нас, – сказал он, – дайте нам для «Баб рязанских» вашу Гулю.

И он рассказал, что девочка, которая должна была сниматься в этой картине, так испугалась ярких ламп, трескучих аппаратов, что наотрез отказалась сниматься.

– Ваша Гуля храбрая, она нас не подведёт, – сказал режиссёр.

– Храбрая-то храбрая, – ответила мама, – да боюсь – рановато ей сниматься.

– Ничего, один разок, – успокоил её режиссёр.

И вот Гуля вошла в какую-то странную комнату, всю заставленную зеркалами, высокими лампами в разными непонятными вещами.

Режиссёр посадил Гулю к себе на колени.

– Ты должна напугать вот эту тётю, – сказал он, показывая на красивую большеглазую женщину в пестром платье и платочке. – К ней приедет сердитый дядя. Ты первая его увидишь, побежишь к ней крикнешь: «Дядя приехал!» Поняла?

– Поняла, – сказала Гуля.

И репетиция началась. Гулю нарядили в длинный пёстрый сарафан, на голову надели косыночку.

– Ну чем не баба рязанская? – говорили, смеясь, обступившие Гулю актёры.

И вдруг ярко вспыхнули лампы. Гуля зажмурилась. Яркий, горячий свет брызнул ей в глаза.

– Мама! – невольно крикнула Гуля. Ослепительный световой поток шёл на неё со всех сторон, обжигая глаза.

Откуда-то из-за этого светового потока донёсся до неё знакомый голос режиссёра:

– Ничего, Гуленька, это лампы такие. Ну, как ты напугаешь тётю Настю? Кто к ней приехал?

Гуля подумала немножко и, сделав страшные глаза, закричала:

– Настя, Настя, беги! Бармалей приехал!

Это было всё, что Гуле полагалось сделать в этой сцене. Она теперь могла пойти к маме, которая ждала её в другой комнате. Но ей хотелось знать, что будет с бедной Настей.

Забравшись под стол, Гуля смотрела во все глаза и шептала, грозя Бармалею кулаком:

– Пошёл вон, дурак! Пошёл вон!

И когда дальше по ходу действия «мёртвую» Настю внесли на руках в избу, Гуля, глядя на неё, прижала кулачки к лицу и тихонько заплакала.

Спустя несколько месяцев после окончания картины режиссёры подарили Гуле её портрет в роли самой маленькой из рязанских баб. На этом портрете была надпись:

...

Талантливейшей актрисе от благодарных режиссёров.

ГОЛУБОЕ ВЕДРО

– Мама, мама, смотри! Синенькое ведро! – кричала в восторге Гуля и тащила свою маму к витрине, где были выставлены игрушки.

За стеклом витрины было много всякого добра – куклы, медвежата, зайчики в полосатых штанах, грузовики, паровозы, – но Гуля смотрела только на вёдра для песка. Они были выкрашены голубой эмалевой краской, и на каждом был нарисован букет цветов.

Давно уже Гуля мечтала о таком ведре. Ей так хотелось подержать его в руках, наполнить песком до самого края, поносить по дорожке сада! Много раз просила она маму купить ей такое ведро, и мама обещала, но только нельзя было понять, скоро она купит или не скоро. «Куплю, когда будут деньги», или: «Куплю, когда будешь хорошая девочка». А когда это будет?

И вдруг сегодня Гулина мечта неожиданно сбылась. Она получила ведро, а в придачу к нему ещё и совок, тоже выкрашенный в голубой цвет. Гуля шла рядом с матерью, весело размахивая ведром.

– Гуля, иди как следует, – сказала ей мама, – ты всех толкаешь.

Но Гуля, казалось, ничего не слышала. Ведро качалось у неё в руках, и она то и дело задевала им прохожих.

Мать рассердилась:

– Если ты сейчас же не перестанешь, я отберу у тебя ведро и отдам его другой девочке!

– Хорошей? – спросила Гуля.

– Да уж получше тебя, – ответила мама.

Гуля недоверчиво поглядела на мать и так махнула ведром, что стукнула им по голове чистильщика сапог, сидевшего на скамеечке.

Мама испугалась.

– Простите, товарищ! – крикнула она и выхватила у Гули из рук ведро. – Ты ударила дядю, дурная девчонка!

– Я нечаянно, – сказала Гуля.

– Ничего, гражданочка! – весело улыбаясь, сказал черноглазый чистильщик. – До свадьбы заживёт!

– А когда у вас свадьба? – спросила Гуля.

Но мать уже не слушала ни чистильщика, ни Гулю. Решительно, быстрыми шагами она направилась к милиционеру, стоявшему на перекрёстке.

– Товарищ милиционер, – сказала она, – у вас есть дети?

– Есть, – ответил милиционер.

– Так вот отдайте им.

И она протянула милиционеру ведро. Он так удивился, что ничего не успел сказать. Мать быстро увела свою дочку, а милиционер так и остался стоять посреди мостовой с голубым ведёрком в одной руке и с милицейским жезлом – в другой.

Гуля шла молча, опустив голову. В саду она уселась на скамейку. Возле кучи свежего жёлтого песка играли дети. Четыре разных ведёрка стояли на дорожке. Какая-то девочка лопаткой насыпала в них песок, а другие дети сейчас же высыпали его обратно. Было очень весело. Но Гуля даже не посмотрела в их сторону.

Мать молча наблюдала за ней. Она ждала", что девочка не выдержит и заплачет. Но Гуля не плакала. Придя домой, она спокойно сказала отцу, читавшему на диване газету:

– Знаешь, папа, мы подарили милиционеру ведро.

– Ведро? – удивился отец. – Милиционеру?

Гуля усмехнулась:

– Игрушечное ведро – настоящему милиционеру.

А когда она вышла из комнаты, мать её рассказала, как было дело.

– Я сама чуть не разревелась, когда в наказание отняла у неё игрушку. Ведь она так мечтала о ведре! А она и виду не показывает, что ей больно и обидно.

Спустя несколько дней Гуля снова заявляет отцу, усаживаясь к нему на колени:

– Знаешь, мы выбросили за окно мою куклу Наташу.

– Кто это «мы»?

– Мы с мамой. И хорошо, что выбросили: плохая была кукла. Пафнутий Иванович гораздо лучше.